Чужое небо
Эйди Миллер
© Эйди Миллер, 2016
ISBN 978-5-4483-2482-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Часть 1
Глава 1
– Ника, тебе тридцать шесть лет! – откладывая ресторанное меню, заявила ее мать. – Пора серьезно подумать о себе. Хватит культивировать в себе пессимистичные настроения. – Откинувшись на спинку стула, Аника серьезно посмотрела на дочь, оценивая все изменения.
– Мам, если ты помнишь, я недавно развелась, – с иронией бросила в ответ Ника, злясь из-за очевидного непонимания. – Полагаю, после развода такие вещи не говорят.
– Ника, – взмахнула рукой ее мать, – ты просто была не с тем человеком. Я всегда знала, что ваш брак закончится разводом. – Окинув Нику теплым взглядом, она добавила: – ты другая и даже не представляешь насколько другая. Ты творческая личность и я понимаю, как порой тебе тяжело, но ты сильная, помни об этом, – с гордостью заявила Аника.
Сколько Ника себя помнила, ее мать всегда представлялась именно этим именем. Хотя по документам она была Анна Образцова, этим именем она редко пользовалась, предпочитая называться Аникой.
– Это не должно тебя раздавить. Лоран тянул тебя вниз, вытягивая из тебя все творческие силы. Он как насос, – заключила ее мать серьезным тоном.
Ника, почему-то хотела защитить Лорана от обвинений матери. Он этого не заслуживал. Аника всегда желала самого лучшего для нее, при этом, не учитывая порой ее собственных пожеланий. Факт, что Ника стала известной художницей, рисующая фантастически запредельные картины, как однажды окрестили ее работы, несомненно, заставлял Анику гордиться своей дочерью. Видимо теперь она сочла нужным заявить Нике о том, почему по ее мнению та не притрагивалась к холсту более года.
– Дело не в Лоране, а во мне, – твердо заявила Ника, убирая прядь волос со лба. В ответ на нее упал оценивающий взгляд матери.
– Именно. Ты слишком хороша для него! – безапелляционно заявила Аника, покачивая головой. – Ты совсем другой вид.
Ника не совсем поняла значение последних слов, и хотела было возразить, но что-то остановило ее. Видимо, тот факт, что Анику все равно невозможно было в чем-то переубедить, тем более, когда дело касалось ее дочери. В этом отношении Ника склонялась к мнению, что мать вырастила ее одна. Возможно, это заставляло считать свою дочь лучше остальных. И если Ника по той или иной причине расставалась с очередным ухажером в студенческие годы, мать не забывала сообщить ей, что та достойна лучшего.
– Лоран, как он мог способствовать твоему вдохновению, когда он сам не может найти себя, – небрежно фыркнула Аника. – Вместо того чтобы одеваться, как на подиум, ему следовало задуматься о более серьезных вещах, – продолжая, «кидать камни в огород» Лорана, добавила она.
– Мама, пожалуйста, прекрати! – не выдержала Ника, потирая большим и средним пальцами виски. – Я повторяю дело во мне, не в Лоране. – Она снова ощутила на себе строгий материнский взгляд, но это не остановило ее. – Когда ты уже перестанешь, думать, что виноваты все, кроме твоей дочери? – От негодования, руки художницы взмыли вверх. Несколько чужих взглядов остановились на их столике.
– Ника, если у тебя творческий застой, то не обязательно устраивать истерики в публичном месте и так со мной разговаривать, – сухо отрезала Аника, принимая чай у официанта.
Ника ничего не ответила, спорить с матерью было бесполезным делом, попыталась заверить себя художница. Ее дочь самая лучшая, здесь никто не смел, возражать, даже сама Ника. Обреченно кивнув, она посмотрела через окно навечно спешащих прохожих.
– Чем собираешься заняться? – наблюдая за недовольным взглядом дочери, спросила Аника, желая сменить тему, которая бы не имела столько острых углов.
– Я художница, мой промысел определен в этой жизни, – с негодованием бросила Ника, продолжая смотреть в большое окно ресторана.
На несколько долгих мгновений между ними воцарилось молчание.
– Давно ты подстриглась? – нарушив тишину, спросила ее мать, снова меняя тему разговора.
Она машинально коснулась кончиками пальцев подстриженных прядей, еще не успев самой привыкнуть к новой стрижке. Буквально вчера она распрощалась с длинными волосами, выйдя из салона в новом образе. Теперь после виртуозного колдовства парикмахера вместо прямых длинных локонов красовались креативно выстриженные короткие пряди.
– Если это имеет значение, то вчера, – сухо ответила Ника, заправляя за ухо короткую прядь. Ожидая заказ, она надеялась, еда спасет ее от нужды давать ответы.
– Похоже, ты явно не в настроение сегодня. Мы не виделись несколько месяцев, а ты только и делаешь, что огрызаешься на меня. – Она демонстративно отодвинула от себя чашку с чаем и серьезно посмотрела на Нику. – Не забывай, я твоя мать. Мне важно, что происходит с тобой.
Художница тяжело вздохнула и подняла на мать глаза, встретив выжидающий взгляд.
– У меня творческий кризис. – Ей хотелось сказать, что она не видит дальше смысла своего существования, но вовремя одернула себя, чтобы не произнести эти мысли вслух. – Мне нужно время, чтобы прийти в себя. Это все в чем я нуждаюсь.
Наконец принесли заказ с едой, и какое-то время они принялись молча поглощать пищу, погружаясь в собственные размышления.
– Может тебе нужно съездить на море? – отставляя тарелку в сторону, предложила Аника. – У моей знакомой пустует дом в Крыму. Место там тихое и очень красивое. Она мне как-то предлогала воспользоваться им, если я вдруг соберусь туда. Узнав о твоем разводе, она несколько раз просила передать тебе, чтобы ты не отклоняла такую возможность. Там особая энергетика места и необыкновенная красота здешних мест.
– Крым… – с безразличием повторила Ника.
– Почему бы и нет, – пожав плечами, удивилась мать художницы. – Ничем не хуже заезженных курортов, для тебя в данной ситуации возможно наоборот лучше. Тишина, покой, то, что ты хочешь, не так ли? Возможно, тебе будет полезно открыть для себя что-то новое.
Было странно слышать подобное предложение от собственной матери. Крым… тишина… сомнительные открытия чего-то нового. Кривая улыбка заиграла на лице художницы, давая Анике надежду.
– Хорошо, подумаю над твоим предложением. – Таким ответом, Ника постаралась деликатно уйти от предложения.
– Тут не над чем думать, – воскликнула ее мать. – Сегодня же ей позвоню, – взмахнув рукой, предупреждая ожидаемое несогласие дочери.
В этом была вся ее мать. Она не спрашивала, чего хочет дочь. Однако сейчас Ника безвольно поддалась, не в силах возразить, как делала это много раз прежде. Возможно, она права… Крым… Может, там она, в самом деле, найдет что-то для себя новое, подумала Ника, допивая остывший в кружке чай. В конце концов, она много слышала о его тайнах и слывущих загадками крымских мест. Все равно терять было нечего.
– Уговорила, – согласилась Ника, принимая материнскую заботу.
***
Зайдя в квартиру, Ника виртуозно бросила ключи на небольшую тумбочку, небрежно скинула ботинки, затем и остальную одежду. Она обреченно выдохнула, осматривая новые апартаменты. Не смотря на то, что она всегда мечтала о собственном уголке, это было не тем местом, которое она представляла себе, как творческую студию. Несмотря на приличное материальное благосостояние, которые приносили ее работы, Ника окружая себя только самым необходимым. Она пересекла большую комнату с минимумом мебели и коснулась лбом большого витражного стекла, усмехаясь собственному отражению. Серое, дождливое небо продолжало висеть над городом, окутывая его влажной дымкой.
Она осмотрелась, отметив в интерьере большое количество белого цвета. Этот цвет Ника меньше всего использовала в своих работах. Закрыв глаза, она медленно сделала несколько глубоких вдохов, ощущая, как дышат ее легкие, работая подобно любому механизму.
Как многие могли бы ей позавидовать, задумалась она, но они ведь не знали, что за всем успехом Ники Образцовой внутри безмолвно таилась необъяснимая тоска. Спасением были сны, где все вокруг напоминало настоящий дом ее души, и все что Ника видела в них, она отражала это в своих картинах.
Телефонный звонок прервал поток мыслей, в сторону которого она нехотя покосилась. Наверняка опять звонит агент, предположила художница. Телефон продолжал настойчиво звонить, пока Ника не выдержала и машинально не кликнула по экрану «ответить».
– Алло, – хмуро произнесла Ника, опускаясь на диван.
– Ника? – низкий мужской голос на другом конце произнес ее имя.
– Кто же еще, конечно, я, – ответила она, чуть улыбаясь знакомому голосу.
– Как долетела? Ты ведь знаешь, как я волнуюсь, когда дело касается переездов. Кстати, ты обещала позвонить, когда прилетишь в Санкт-Петербург, – возмущенным тоном напомнил Лоран на французском языке.
